Разделы

Главная страницаЧеловек и культура
Национальное и общечеловеческое

Национальная форма нравственности усваивается нами с рождения. Но какая бы она ни была, содержа­ние морали у всех народов примерно одинаковое. И это не случайно. Вода везде мокрая: и в море, и в реке, и в стакане. Мораль везде занимается одним и тем же: гу­манизацией, возвышением личности, созданием иде­альной перспективы развития. Иногда какие-то народы кажутся нам в целом кровожадными, коварными, склонными к воровству. Но сами для себя они чтут те же заповеди: не убивай, не кради, не лги. Именно для себя. Это – первоначальная ступень нравственности, еще несовершенная. Однако на этом основании нельзя считать одну нацию выше другой. Любые конкретные нравственные заповеди ведут, в конечном счете, к осоз­нанию всеобщих моральных истин. Нравственные по­иски личности направлены на поиск добра вообще, вневременного смысла жизни. Именно поэтому «хоро­ший белорус» легко договорится с «хорошим узбеком». Еще более очевидно обратное: все плохие люди – из одной породы негодяев.

В коренном смысле деление по национальному признаку противоречит сущности морали. Ее «идеей фикс» является равенство перед нравственным зако­ном. Любые различия отступают перед безусловностью повелений, перед категорическим императивом. Нравственное поведение – это всегда преодоление сущего положения вещей. Нравственный поступок превосходит ограниченность сегодняшних разграничений на богатых и бедных, черных и белых во имя завтрашнего единст­ва. Нравственное это всегда больше, чем националь­ное. Когда я отстаиваю интересы своего народа, это будет моральной заслугой, если при этом удовлетворя­ется справедливость. Не мои представления о справед­ливости для «своих», а некая универсальная правда. Иначе цена этому патриотизму будет такая же, что и личному эгоизму.

Еще одно объективное свойство морали – все­общность ее требований. Ее заповеди формулируются как законы мироздания. Потому нравственное сознание моего народа кажется мне всеобъемлющим, а значит единственно правильным. Все иное естественно оттор­гается как безнравственное. Такова неизбежная иллю­зия: национальное всегда подсознательно выдает себя за общечеловеческое, на деле, увы, оставаясь группо­вым пристрастием. Национальное – внешняя форма нашего поведения, общечеловеческое – внутренняя его суть. 

Сама по себе национальная идея является соци­ально-политической, а не моральной. Основной нрав­ственный принцип, имеющий к ней отношение, – это патриотизм. Однако его содержание гораздо шире, а главное, глубже чисто этнического его понимания. На­циональная идея – идеологема, которая еще сама долж­на быть оправдана с моральной точки зрения. Потому отстаивание национальных интересов всегда должно сопровождаться вопросом: это действия во имя добра или во имя принципа нации? Ведь добро есть абсолют­ная цель человеческих стремлений.

Этносы Земли претерпели длительную историю развития, с нею менялось и место национальных аспек­тов нравственности. Они более-менее сложились при переходе от матриархата к патриархату. Но в сущности уже монотеистические религии отрицали националь­ный характер нравственных заповедей. Перед лицом бога «несть ни иудея, ни эллина», правоверным может быть человек любого происхождения. В той или иной мере это был путь к общечеловеческому единению на уровне идеи. Мировые религии являются существен­ным прогрессом в морали. Они заключают союз не ме­жду народом и богом, как племенные верования, а ме­жду личностью и Творцом. Хотя христианство, ислам и буддизм несут на себе печать народов, из среды кото­рых они произошли, но распространились они повсе­местно.

Размежевание народов стало значимым, когда сложились национальные государства. Борьба за госу­дарственную самостоятельность обостряет чувство на­ционального достоинства. Пока борешься за самоопре­деление, трудно осознать единство моральной истории человечества. Национальное на время становится сино­нимом морального, т.е., должного и свободного поведе­ния. Но постепенно промышленная цивилизация и ры­ночные отношения разрушили всякую обособленность, что привело к кризису традиционной морали. Не стоит воспринимать его как конец всему. Если традиция жиз­неспособна, то она разовьется сообразно изменив­шимся условиям.

В XX веке логическая всеобщность моральных требований закономерно сменилась фактической все­общностью. Войны, тоталитарные режимы, экологиче­ские проблемы показали человечеству некие безусловные границы морального. Если по поводу добра могут быть разнообразные мнения, то несомненное зло опо­знано. В том числе обострившиеся межнациональные конфликты попадают в число безусловно вредного. Воспаленное национальное чувство стало приводить не к моральному возрождению, а к моральному одичанию воюющего народа.

То, что все мы – «в одной лодке», стало основой новой моральной общности. Это не значит, что старые принципы утратили свое значение, они обогатились новым смыслом. Патриотизм теряет свой «оборонительный» характер. В нем начинает преобладать поло­жительное содержание: творческое развитие своего ря­дом с чужим. Коллективизм уклоняется от стадности за счет движения к индивидуальности. Трудолюбие начи­нает цениться в совокупности с творчеством. А высокая нравственная оценка семьи дополняется необходимо­стью любви в семье.

Национальные различия не должны стираться. Несмотря на интеграцию, именно XX век осознал цен­ность многообразия этносов. Их нравственное взаимо­действие должно пойти по пути диалога разных наций по поводу одного предмета – морали. Каждый народ и каждая личность выиграет от этого.

 

 

Раздел / Образование